![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
traveller2Кое–что об этой истории я писал ранее, см. https://traveller2.livejournal.com/239615.html (к сожалению, фотографии погибли вместе с умершим radikal).
*****
Примерно в январе 1989 года я получил письмо из Швейцарии, из университета Берна от профессора Генриха (правильнее Хайнриха) Лейтвилера. Письмо содержало приглашение включиться в его проект исследований квантовой хромодинамики и заодно прочесть в следующем академическом году курс лекций (так наз. Troisième Cycle), в Берне и Лозанне, для сборной группы швейцарских аспирантов. Приглашение было на год и подразумевалось, что я приеду с семьей.
Если бы оно пришло на год раньше, я бы его просто выбросил в корзину. Сколько подобных приглашений я получал в 1980х! Мне ни разу не удалось ими воспользоваться, а уж о том, чтобы поехать заграницу с семьей и речи быть не могло. На каком конкретно этапе меня “зарезáли” я не знаю. Видимо, это было большой советской государственной тайной.
Но на дворе стоял 1989, ветры горбачевской перестройки набирали силу, и уже были известны прецеденты — Ренате Калош и Андрею Линде с детьми разрешили поехать в ЦЕРН, а Саше Полякову (мой сосед по Сокольникам!) и его семье, кажется, в MIT или Гарвард. Сейчас уже не помню.
— Чем черт не шутит, подумал я, взял приглашение и отправился к директору ИТЭФа Ивану Васильевичу Чувило. Чувило прислали в ИТЭФ из Дубны после смерти Алиханова,✡︎✡︎ первого директора. Он (Чувило) был порядочным человеком, не чета нынешним директорам, душой болел за физику и помогал, чем мог. На войне он потерял руку. К нему у меня были самые теплые чувства, но заходя в тот день в его кабинет я был уверен, что услышу
— Вы же знаете, Михаил Аркадьевич, мы ничего не можем сделать…
К моему удивлению, пробежав глазами письмо, Чувило сказал:
— А вы знаете, давайте попробуем. Разумеется, ничего обещать не могу, но ведь попытка не пытка.
Абрам Исаакович Алиханов
Иван Васильевич Чувило
И мое досье пошло по этапам. Тут начались многомесячная морока. Первой за борт была выброшена моя старшая дочь. К этому времени ей исполнилось 16 лет, у нее уже был паспорт, и мне было сказано, что в смысле поездки заграницу она не может рассматриваться как член семьи.
— Ну что, будем оформляться дальше или как?
Вечером дома был семейный совет. Юля сказала, что она хочет побробовать поступить на Физтех и вообще пожить самостоятельно не так уже плохо. Добираться до Физтеха в Долгопрудный тогда было долго и трудно, часа полтора от нашего дома, криминальная обстановка была (1989 год!) настораживающей, и нам было боязно оставлять ее одну. Уговорил нас Ян Коган, мой коллега и верный друг. Я его считал младшим братом. Ян сказал, что будет за Юлей присматривать. Эх… милый добрый Ян! Надеюсь, что ты сейчас в раю и смотришь оттуда на безумие сегодняшней России с божественным спокойствием…
В начале лета Чувило вызвал меня к себе объявил:
— Кажется, разрешение получено. Можете сообщить Лейтвилеру. Готовьтесь. Будем оформлять паспорта на вас троих, а вы займитесь билетами.
На следующий день я позвонил Хайри (так все друзья звали Лейтвилера) и радостно сообщил, что мы приезжаем. Пока втроем. Через несколько дней он ответил мне, что очень рад, квартира снята, расписание лекций составлено, группа аспирантов сформирована. Надо сказать, что Лейтвилера я никогда раньше не видел, хотя работы его знал; одна из них была важным элементом "пингвинного механизма", который мне посчастливилось обнаружить, когда я работал над кандидатской. Хайри, его жена Урсула и его мать Марина Борисовна (девочкой попала в первую волну “белой” эмиграции из России) оказались замечательными людьми — бесконечно добрыми и все понимавшими.
Примерно за неделю до предполагаемого отъезда — точнее не помню — вдруг раздается звонок из института:
— Ваша поездка отменена, загранпаспорта отозваны.
— Но почему?
— Этого мы сообщить вам не можем.
К этому времени Рита уже уволилась с работы и вернуться обратно не было никакой возможности. Аню забрали из школы, она уже распрощалась со всеми подружками, ведь тогда поездка заграницу на год была чем-то вроде экскурсии на невидимую сторону луны. Сколько было слез. В общем, из-за неожиданности это был удар. Мною и моей семье играли как в карты.
В мрачном настроении на следующий день я поехал в институт, чтобы попытаться выяснить хоть что-нибудь. Директора не было, и я отправился к его заместителю Валериану Григорьевичу Шевченко. Я мало с ним общался раньше, но, как оказалось, он тайно питал ко мне теплые чувства.
Валериан Григорьевич Шевченко. Светлая память. Он не дожил даже до 70
— Миша, я уже все знаю (он обратился ко мне на ты). Мы в институте и сами поражены, но ничем помочь не можем. Вот мой тебе совет. Недавно ЦК КПСС открыл приемную на Старой площади. Об этом еще мало кто знает, поэтому пока очередь небольшая. Поезжай туда и запишись на прием в отдел науки. Попробуй там поговорить. Чем черт не шутит…
Хоть я и не питал надежд, на Старую площадь все-таки поехал. У входа меня спросили по какому я делу и к моему изумлению не выгнали взашей немедленно, а указали на сидевшую за столом женщину. Она опять расспросила меня, позвонила куда-то и сказала. Товарищ такой-то (к сожалению, фамилию не запомнил) из отдела науки вас примет. Приходите к такому-то времени без опоздания.
В кабинете с дубовыми стенами меня принял мужчина лет сорока. Не помню ни как он выглядел ни даже лица, кроме того, что оно было массивным, скажем так, а глаза смотрели в одну точку. Он выслушал меня, заглянул в бумажки и сказал:
Рогозин, имперсонирующий принявшего меня чиновника
— Нам сообщили, что вашей дочери 13 лет, и она должна будет пойти в 6 класс. В Берне при посольстве есть только начальная школа. Было принято решение поездку запретить.
— Но послушайте, не беспокойтесь, она пойдет в местную школу. Я отец, я больше всех заинтересован в том, чтобы она получила хорошее образование. Я несу за это ответственность.
Он посмотрел на меня немингающими глазами и произнес без всякого выражения:
— Вы ошибаетесь, не вы, а мы, коммунистическая партия, несем ответственность за образование вашей дочери. Вам надлежит позвонить принимающей стороне и сообщить, что вы не сможете приехать по причине внезапного заболевания.
Собственно, все, для чего я пишу этот фрагмент, заключается в этих двух предложениях. Мне потребовалось несколько секунд, может полминуты, чтобы осознать и прийти в себя. Я встал и сказал:
—Это вы ошибаетесь. Я несу ответственность за свою дочь, семью и свои решения. Я, а не вы. Я позвоню профессору Лейтвилеру и скажу ему все как есть. Что я не болен. Я скажу правду. Я не большая шишка, международного скандала не будет, но меня знают, среди физиков пойдут разговоры. Делайте, что хотите.
На этом мы и расстались.
Но самое удивительное произошло через два дня. Была пятница. Где-то около 3х часов мне звонят из института:
— Только что нам сообщили, что ваша поездка опять разрешена. Вы уже сдали авиабилеты? Они кажется на завтра, на субботу?
— Билеты на воскресенье. Еще не сдали.
— Хорошо, срочно такси, и быстро в комитет за паспортами. Они скоро закрываются.
*****
Так мы победили коммунистическую партию. Юля поступила на Физтех. После первой сессии она позвонила и сказала, что самостоятельная жизнь хороша, но она очень по нас скучает, дома по вечерам не находит себе места и очень хочет к нам.
За истекшие полгода советская хватка еще более ослабела, Кажется, в марте 1990 Юле удалось приехать в Швейцарию якобы в гости к Лейтвилеру. Боже, как мы за нее волновались все эти 6 месяцев. Посовещавшись, мы пришли к мучительному решению, что в страну коммунистической партии мы больше не хотим. Более того, никогда не поедем ни в какую страну, у руля которой находится компартия. Любая компартия -- чистое зло. За 33 года на западе я объездил полмира, но в КНР так и не поехал, хотя уговаривали. И никто из нашей семьи там не был. Этот маленький рассказик я написал, чтобы не забылась тогдашняя жизнь. Надеюсь, что кто-нибудь из моих внуков прочтет его в свое время.
ИТЭФ канул в лету, а вместе с ним лучшая в СССР школа физики высоких энергий. Хотя ИТЭФ формально умер недавно, на самом деле он уже давно был коме.
*****
✡︎ Если у меня есть читатели моложе 50 лет, наверное они считают меня либо идиотом либо лгуном. Но это полная правда, дорогие друзья. Выехать из СССР заграницу было очень было трудно, а для беспартийных евреев практически невозможно. Для этого надо было получить множество разрешений, включая райком КПСС, КГБ и т.д. и т.п. Большевики закрыли границы еще в начале 1920х. С 1930х попытка к побегу каралась смертной казнью. Граница была на замке, но замок был изнутри!
✡︎✡︎ Алиханов был замечательным ученым и директором. В свое время он спас Юрия Федоровича Орлова, ставшего известным диссидентом. Почитайте о нем (Орлове) в Вики или у меня, неоднократно:
https://traveller2.livejournal.com/54846.html
https://traveller2.livejournal.com/247404.html
https://traveller2.livejournal.com/253021.html
Алиханова в ИТЭФе я уже не застал.
*****
Примерно в январе 1989 года я получил письмо из Швейцарии, из университета Берна от профессора Генриха (правильнее Хайнриха) Лейтвилера. Письмо содержало приглашение включиться в его проект исследований квантовой хромодинамики и заодно прочесть в следующем академическом году курс лекций (так наз. Troisième Cycle), в Берне и Лозанне, для сборной группы швейцарских аспирантов. Приглашение было на год и подразумевалось, что я приеду с семьей.
Если бы оно пришло на год раньше, я бы его просто выбросил в корзину. Сколько подобных приглашений я получал в 1980х! Мне ни разу не удалось ими воспользоваться, а уж о том, чтобы поехать заграницу с семьей и речи быть не могло. На каком конкретно этапе меня “зарезáли” я не знаю. Видимо, это было большой советской государственной тайной.
Но на дворе стоял 1989, ветры горбачевской перестройки набирали силу, и уже были известны прецеденты — Ренате Калош и Андрею Линде с детьми разрешили поехать в ЦЕРН, а Саше Полякову (мой сосед по Сокольникам!) и его семье, кажется, в MIT или Гарвард. Сейчас уже не помню.
— Чем черт не шутит, подумал я, взял приглашение и отправился к директору ИТЭФа Ивану Васильевичу Чувило. Чувило прислали в ИТЭФ из Дубны после смерти Алиханова,✡︎✡︎ первого директора. Он (Чувило) был порядочным человеком, не чета нынешним директорам, душой болел за физику и помогал, чем мог. На войне он потерял руку. К нему у меня были самые теплые чувства, но заходя в тот день в его кабинет я был уверен, что услышу
— Вы же знаете, Михаил Аркадьевич, мы ничего не можем сделать…
К моему удивлению, пробежав глазами письмо, Чувило сказал:
— А вы знаете, давайте попробуем. Разумеется, ничего обещать не могу, но ведь попытка не пытка.
Абрам Исаакович Алиханов
Иван Васильевич Чувило
И мое досье пошло по этапам. Тут начались многомесячная морока. Первой за борт была выброшена моя старшая дочь. К этому времени ей исполнилось 16 лет, у нее уже был паспорт, и мне было сказано, что в смысле поездки заграницу она не может рассматриваться как член семьи.
— Ну что, будем оформляться дальше или как?
Вечером дома был семейный совет. Юля сказала, что она хочет побробовать поступить на Физтех и вообще пожить самостоятельно не так уже плохо. Добираться до Физтеха в Долгопрудный тогда было долго и трудно, часа полтора от нашего дома, криминальная обстановка была (1989 год!) настораживающей, и нам было боязно оставлять ее одну. Уговорил нас Ян Коган, мой коллега и верный друг. Я его считал младшим братом. Ян сказал, что будет за Юлей присматривать. Эх… милый добрый Ян! Надеюсь, что ты сейчас в раю и смотришь оттуда на безумие сегодняшней России с божественным спокойствием…
В начале лета Чувило вызвал меня к себе объявил:
— Кажется, разрешение получено. Можете сообщить Лейтвилеру. Готовьтесь. Будем оформлять паспорта на вас троих, а вы займитесь билетами.
На следующий день я позвонил Хайри (так все друзья звали Лейтвилера) и радостно сообщил, что мы приезжаем. Пока втроем. Через несколько дней он ответил мне, что очень рад, квартира снята, расписание лекций составлено, группа аспирантов сформирована. Надо сказать, что Лейтвилера я никогда раньше не видел, хотя работы его знал; одна из них была важным элементом "пингвинного механизма", который мне посчастливилось обнаружить, когда я работал над кандидатской. Хайри, его жена Урсула и его мать Марина Борисовна (девочкой попала в первую волну “белой” эмиграции из России) оказались замечательными людьми — бесконечно добрыми и все понимавшими.
Примерно за неделю до предполагаемого отъезда — точнее не помню — вдруг раздается звонок из института:
— Ваша поездка отменена, загранпаспорта отозваны.
— Но почему?
— Этого мы сообщить вам не можем.
К этому времени Рита уже уволилась с работы и вернуться обратно не было никакой возможности. Аню забрали из школы, она уже распрощалась со всеми подружками, ведь тогда поездка заграницу на год была чем-то вроде экскурсии на невидимую сторону луны. Сколько было слез. В общем, из-за неожиданности это был удар. Мною и моей семье играли как в карты.
В мрачном настроении на следующий день я поехал в институт, чтобы попытаться выяснить хоть что-нибудь. Директора не было, и я отправился к его заместителю Валериану Григорьевичу Шевченко. Я мало с ним общался раньше, но, как оказалось, он тайно питал ко мне теплые чувства.
Валериан Григорьевич Шевченко. Светлая память. Он не дожил даже до 70
— Миша, я уже все знаю (он обратился ко мне на ты). Мы в институте и сами поражены, но ничем помочь не можем. Вот мой тебе совет. Недавно ЦК КПСС открыл приемную на Старой площади. Об этом еще мало кто знает, поэтому пока очередь небольшая. Поезжай туда и запишись на прием в отдел науки. Попробуй там поговорить. Чем черт не шутит…
Хоть я и не питал надежд, на Старую площадь все-таки поехал. У входа меня спросили по какому я делу и к моему изумлению не выгнали взашей немедленно, а указали на сидевшую за столом женщину. Она опять расспросила меня, позвонила куда-то и сказала. Товарищ такой-то (к сожалению, фамилию не запомнил) из отдела науки вас примет. Приходите к такому-то времени без опоздания.
В кабинете с дубовыми стенами меня принял мужчина лет сорока. Не помню ни как он выглядел ни даже лица, кроме того, что оно было массивным, скажем так, а глаза смотрели в одну точку. Он выслушал меня, заглянул в бумажки и сказал:
Рогозин, имперсонирующий принявшего меня чиновника
— Нам сообщили, что вашей дочери 13 лет, и она должна будет пойти в 6 класс. В Берне при посольстве есть только начальная школа. Было принято решение поездку запретить.
— Но послушайте, не беспокойтесь, она пойдет в местную школу. Я отец, я больше всех заинтересован в том, чтобы она получила хорошее образование. Я несу за это ответственность.
Он посмотрел на меня немингающими глазами и произнес без всякого выражения:
— Вы ошибаетесь, не вы, а мы, коммунистическая партия, несем ответственность за образование вашей дочери. Вам надлежит позвонить принимающей стороне и сообщить, что вы не сможете приехать по причине внезапного заболевания.
Собственно, все, для чего я пишу этот фрагмент, заключается в этих двух предложениях. Мне потребовалось несколько секунд, может полминуты, чтобы осознать и прийти в себя. Я встал и сказал:
—Это вы ошибаетесь. Я несу ответственность за свою дочь, семью и свои решения. Я, а не вы. Я позвоню профессору Лейтвилеру и скажу ему все как есть. Что я не болен. Я скажу правду. Я не большая шишка, международного скандала не будет, но меня знают, среди физиков пойдут разговоры. Делайте, что хотите.
На этом мы и расстались.
Но самое удивительное произошло через два дня. Была пятница. Где-то около 3х часов мне звонят из института:
— Только что нам сообщили, что ваша поездка опять разрешена. Вы уже сдали авиабилеты? Они кажется на завтра, на субботу?
— Билеты на воскресенье. Еще не сдали.
— Хорошо, срочно такси, и быстро в комитет за паспортами. Они скоро закрываются.
*****
Так мы победили коммунистическую партию. Юля поступила на Физтех. После первой сессии она позвонила и сказала, что самостоятельная жизнь хороша, но она очень по нас скучает, дома по вечерам не находит себе места и очень хочет к нам.
За истекшие полгода советская хватка еще более ослабела, Кажется, в марте 1990 Юле удалось приехать в Швейцарию якобы в гости к Лейтвилеру. Боже, как мы за нее волновались все эти 6 месяцев. Посовещавшись, мы пришли к мучительному решению, что в страну коммунистической партии мы больше не хотим. Более того, никогда не поедем ни в какую страну, у руля которой находится компартия. Любая компартия -- чистое зло. За 33 года на западе я объездил полмира, но в КНР так и не поехал, хотя уговаривали. И никто из нашей семьи там не был. Этот маленький рассказик я написал, чтобы не забылась тогдашняя жизнь. Надеюсь, что кто-нибудь из моих внуков прочтет его в свое время.
ИТЭФ канул в лету, а вместе с ним лучшая в СССР школа физики высоких энергий. Хотя ИТЭФ формально умер недавно, на самом деле он уже давно был коме.
*****
✡︎ Если у меня есть читатели моложе 50 лет, наверное они считают меня либо идиотом либо лгуном. Но это полная правда, дорогие друзья. Выехать из СССР заграницу было очень было трудно, а для беспартийных евреев практически невозможно. Для этого надо было получить множество разрешений, включая райком КПСС, КГБ и т.д. и т.п. Большевики закрыли границы еще в начале 1920х. С 1930х попытка к побегу каралась смертной казнью. Граница была на замке, но замок был изнутри!
✡︎✡︎ Алиханов был замечательным ученым и директором. В свое время он спас Юрия Федоровича Орлова, ставшего известным диссидентом. Почитайте о нем (Орлове) в Вики или у меня, неоднократно:
https://traveller2.livejournal.com/54846.html
https://traveller2.livejournal.com/247404.html
https://traveller2.livejournal.com/253021.html
Алиханова в ИТЭФе я уже не застал.
no subject
Date: 2022-05-24 01:04 am (UTC)Да, замечательно. Как раз вот на переломе. Что-то уже получалось, а что-то еще нет. Кто-то еще был на зоне или в ссылке, а кого-то уже Горбачев освобождал.
Ну, отлично ж получилось! Чем раньше, тем лучше ж.
no subject
Date: 2022-05-24 07:49 am (UTC)no subject
Date: 2023-02-09 04:21 pm (UTC)no subject
Date: 2023-02-09 05:46 pm (UTC)В советское время чемоданы не ограничивали (в поезде, конечно, можно было больше увезти, чем в самолете), доллары меняли $160 на человека. В следующий раз уточните детали, делая замечания незнакомым людям в чужом журнале.
no subject
Date: 2023-02-09 08:31 pm (UTC)